Читаем о хлебе

Вьюнская сельская библиотека

Виртуальный обзор

«Хлеб – всему голова» – одна из самых распространенных пословиц нашего народа. И вовсе не зря, ведь без хлеба не обходится ни один день в жизни многих семей. Люди всех национальностей всегда с особым почетом и уважением относились к хлебу, как к кормильцу всей семьи. Поэтому не удивительно, что у него появился свой праздник – Всемирный день хлеба, который отмечают 16 октября. Мы присоединяемся к этому замечательному вкусному празднику и предлагаем вам самые настоящие «хлебные» отрывки из книг русских писателей.

....нарочно для Зиночки, принёс я разных чудесных трав по листику, по корешку, по цветочку: кукушкины слёзки, валерьянка, петров крест, заячья капуста. И как раз под заячьей капустой лежал у меня кусок чёрного хлеба: со мной это постоянно бывает, что, когда не возьму хлеба в лес — голодно, а возьму — забуду съесть и назад принесу. А Зиночка, когда увидала у меня под заячьей капустой чёрный хлеб, так и обомлела: — Откуда же это в лесу взялся хлеб? — Что же тут удивительного? Ведь есть же там капуста! — Заячья... — А хлеб — лисичкин. Отведай. Осторожно попробовала, и начала есть: — Хороший лисичкин хлеб! И съела весь мой чёрный хлеб дочиста. Так и пошло у нас: Зиночка, копуля такая, часто и белый-то хлеб не берёт, а как я из лесу лисичкин хлеб принесу, съест всегда его весь и похвалит: — Лисичкин хлеб куда лучше нашего!

К ночи хозяйки напекли свежего хлеба из муки, которую намололи в тот день. На следующий день Филька пришел к мельнице с буханкой свежего хлеба в компании друзей. Он предложил кусок с солью коню. Тот поначалу отказался, но Панкрат уговорил животное помириться с мальчишкой, так как Филька от горя заплакал. Конь осторожно съел первый кусочек хлеба из Филькиных рук, а после и всю булку. Так примирились искалеченный конь и мальчик.

Каким он был – хлеб той зимы? Дорогим, когда за маленький кусочек хлеба могли убить, когда хлеб стоил больше человеческой жизни, когда за хлеб отдавали бесценные вещи. Горьким, от вины за последний съеденный тобой кусочек хлеба, когда рядом исхудавший от истощения отец, умирающаяот голода мама, голодные старики, дети. Ужасным, когда люди сходили с ума и переставали быть людьми от страха остаться голодными, или оставить голодными своих детей, близких. Самым желанным, ведь в каждой крошке его - надежда на жизнь.

Хлебные карточки, которые не раз у них отнимал Пожарин, — дело серьезное. Еще хуже, чем кража. Если узнают, по головке не погладят. Уж лучше что-нибудь из одежды стянуть, легче влетит. За хлебом на всю семью — сколько человек, столько и карточек, — обычно посылали ребят. Это была утомительная, но и приятная обязанность. Хоть и отстоишь долгую очередь, зато потом можно съесть довесок. Хлеб-то был весовой, сразу точно не взвесишь. А еще можно и отрезать себе ломтик, если на семью из трех человек выходит неполная буханка. От целой же отхватить кусочек — сразу заметно.

…Когда война подходила к концу, мать посеяла на огороде полоску пшеницы. Вскоре из земли показались робкие всходы. Они были похожи на траву. Мальчик пожевал травинку и не почувствовал хлебного вкуса: трава как трава. Может быть, никакого хлеба и не будет. Но трава начала сворачиваться в трубочку. — Скоро наш хлеб зацветет, — говорила мать. И все ждали, и Коля ждал, и ему на память приходил свежий солдатский ватник и счастливая хлебная ночь, которая то ли была на самом деле, то ли приснилась. Коля ждал, что хлеб зацветет голубыми цветами или алым маковым цветом. А может быть, как вишня, покроется белой метелью. Он так и не заметил, как зацвел хлеб. Появились колосья — глазастые, голубоватые, чуть запотевшие. Потом полоска стала соломенной. Когда собрали первый урожай, бабушка на радостях испекла два коржа размером с подсолнух. Коржи были ароматными, румяными. Бабушка смазала их масляным перышком и посыпала крупной солью, похожей на толчёное стекло. От коржей шёл жар, и они светились, как два маленьких солёных солнца.

Уж налились колосики. Стоят столбы точёные, Головки золочёные, Задумчиво и ласково Шумят. Пора чудесная! Нет веселей, наряднее, Богаче нет поры! «Ой, поле многохлебное! Теперь и не подумаешь, Как много люди Божии Побились над тобой, Покамест ты оделося Тяжёлым, ровным колосом И стало перед пахарем, Как войско пред царём! Не столько росы тёплые, Как пот с лица крестьянского Увлажили тебя!..»

А пшеничные зерна? Куда они? В круглое сито. Зерна просеять надо. Дрожит сито. Ходуном ходит. Зерна просеиваются. Вентилятор во все щеки дует. Зерна свежим ветром обдувает. Сдувает тонки усики колосков, шелуху. Машины помогли вырастить хлебный урожай. Очень постарались трактор и автомобиль, плуг и борона, сеялка и комбайн. Но они, конечно. не сами в поле вышли. Их в поле повел человек. Тракторист. Шофер. Комбайнер. А если одним словом — ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ. Это он сел за рычаги трактора. Это он включил в работу сеялку. Это он встал на мостик комбайна.

Мать давала мне в школу завтрак: два ломтя черного хлеба, густо намазанных клюквенным повидлом. И вот настал день, когда на шумной перемене я вынул свой хлеб и всей кожей ощутил установившуюся вокруг меня тишину. Я растерялся, не посмел тогда предложить ребятам. Однако на следующий день я взял уже не два ломтя, а четыре... На большой перемене я достал их и, боясь неприятной тишины, которую так трудно нарушить, слишком поспешно и неловко выкрикнул: — Кто хочет?! — Мне шматочек, — отозвался Пашка Быков, парень с нашей улицы. — И мне!.. И мне!.. Мне тоже!.. Со всех сторон тянулись руки, блестели глаза. — Всем не хватит! — Пашка старался оттолкнуть напиравших, но никто не отступал.

«Поклонимся же человеку, вырастившему хлеб, и будем честны и совестливы перед его великим и скромным подвигом одновременно; перед тем как выйти из булочной с батоном или кирпичиком тёплого хлеба, ещё и ещё раз вспомним с благоговейным сердечным участием о руках, посеявших, вырастивших, этот хлеб…»

О целебных свойствах дедушкиного меда не думалось. Намазывали его на кусок мягкого черного хлеба, тоже по-своему душистого и вкусного. И когда сочетается медовая сласть с кисловатостью черного хлеба и соединятся воедино два аромата, то может ли быть что-нибудь вкуснее на земле, а тем более могло ли быть что-нибудь вкуснее для нас, деревенских ребятишек, чем мед на хлебе?